До попыток путча 1971 и 1972 годов король не был в глазах подданных простым смертным. Король Марокко, сначала Мохаммед V, потом Хасан II, это было учреждение, связанное с историей и традициями Марокко. Монархия казалась простому обывателю высокой и недостижимой, вдвойне ослепительной благодаря окружавшей ее роскоши.

Но за несколько часов 10 июля 1971 г. этот мираж рассеялся как дым. Вся официальная элита Марокко увидела, как полубог уползает в туалет, а потом выходит оттуда с поднятыми руками, а простой солдат подгоняет его своим автоматом. Люди увидели также, как этот король сидел на полу у стенки, маленький и незаметный посреди разряженной толпы, так что те, кто искал его, чтобы убить и заснять это на пленку, не узнали его. Какое невероятное унижение!

Рассказ об этих памятных событиях разнесся по всему Марокко со скоростью ветра и произвел сильное впечатление на простой народ. Значит, можно ворваться во дворец, унизить короля и часами держать его под страхом смерти. И это сделали простые солдаты. Хасан выжил, но остался на сцене голым.

Этот демонтаж его репутации имел свое продолжение. Он начался сразу же после неудачного путча; везде, во всех кругах, эти события обсуждали открыто, с ехидными комментариями. Обо всем, о чем знали, но не решались говорить - о скандалах, коррупции, политических провалах - теперь говорили без обиняков, особенно много - о личной жизни короля, иногда с сочувствием, иногда с ненавистью, но никогда - с уважением. Для многих была обесчещена личность, к которой относились с почти религиозным благоговением.

События одного дня поставили под вопрос всю систему. Как она будет работать дальше? Раньше она опиралась на принцип непогрешимости короля, который сам все решал. Лжепарламент был лишь фасадом.

Этот "парламент" не представлял собой самостоятельную политическую силу и был, в сущности, пятым колесом. Хасан выбирал, заменял и смещал министров и высших государственных служащих. Что касается исполнительной и законодательной власти, то здесь было два пути: обычный административный, который постоянно блокировался, и параллельный, который вел прямо от короля к его "исполнителям", помыкавшим людьми, формально ответственными за дело.

То же в значительной степени можно было сказать и об армии. У нее был свой штаб, своя иерархия и свои чины, но наряду с классической организацией король создал свою особую систему прямых связей с отдельными военными округами. Начальник штаба был лишь марионеткой. Действительными полномочиями обладал генерал Мадбух, но он-то и стал путчистом.

Штаб отвечал за повседневные дела, такие как закупка картофеля или бензина. Если же речь шла об оптовом снабжении провиантом, больших маневрах или покупке оружия, надо было через Мадбуха обращаться к Хасану. Серьезно провинившихся офицеров король наказывал лично.

Так же работала система и во всех других областях. На троне сидел человек, от которого исходила некая аура, он был "вождем правоверных" и одновременно - современным, просвещенным правителем. От него зависело все!

В результате постоянно возникали запутанные ситуации. Так однажды Хасан поручил другому лицу произнести за него речь на собрании, на котором он не присутствовал. Он сослался при этом на обычай, восходивший к XVI веку. Выбранный для этой цели министр должен был дважды целовать листок с речью, словно в присутствии самого короля. Одновременно в зал перед речью были запущены две колонны дворцовых лакеев. Они кланялись и кричали: "Да хранит Аллах короля!" Все это зрелище показывали по телевидению в назидание народу. А народ, наверное, удивлялся, почему министр целует три листка бумаги со статистическими данными.

Отвлекаясь от этих правдоподобных анекдотов, я хотел бы вкратце описать, как работала эта система. Ее основной идеей был возврат к традиционным, неисламским, декадентским ценностям.

Как уже говорилось, монархическая форма правления несовместима с Исламом. Неисламские, декадентские ценности были включены в систему правления просто путем возврата к марокканской феодальной системе "махзен", которая существовала задолго до колониальной эпохи и соответствовала феодально-родовому строю. Ей только придали новую форму. Эта система "махзен" основана на том принципе, что слуги султана - каиды, главы берберских племен, губернаторы провинций - получают свое жалование "непосредственно от народа". В современном обществе это может привести лишь к коррупции в огромных масштабах.

После схиратского мятежа плотину прорвало. Один безобразный скандал следовал за другим. Правда, речь шла лишь о скандалах: какими бы грандиозными они не были, волны можно было потом утихомирить. Устроили несколько показательных процессов над чиновниками, и все осталось по-старому. Драматизм ситуации заключался в том, что коррупция, как раковая опухоль, продолжала расти и отравлять собой всю систему.

Рука руку моет. Все знают, что чемпион по взяткам - сам король. Как же может в таких условиях развиваться страна?

Даже самый бедный крестьянин хорошо знает, что он должен принести в подарок курицу, если хочет занять семян для посева. Каждый рабочий знает, что "налог" за паспорт равен 500 дирхамам, который нужно тайно положить на стол чиновнику в МВД. Каждый марокканец знает, что король - самый крупный производитель цитрусовых в Марокко. Каждый, на ком лежит ответственность, должен видеть, что бюджет "с тысячью дыр в тысяче карманов" не может служить общественным целям.

Коррупция ведет к сплошным фальсификациям. Не одна официальная цифра не достоверна. Никто не знает, по каким именно мутным каналам уплывают государственные деньги, известно лишь, что 14 млн. крестьян и рабочих располагают 45% национального дохода, а 800.000 привилегированных - остальными 55%. И разрыв между бедными и богатыми постоянно увеличивается.

"События в Схирате были для нас не разрывом бомбы, а звонком будильника, - говорили многие марокканцы. - Мы знали, что изменения настоятельно необходимы. Проблема заключалась лишь в том, что мы не знали, как и когда". Другие марокканцы восприняли сообщения о попытках путча в 1971 и 1972 годах недоверчиво и с удивлением.